Орсон Кард - Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет)
Майро почувствовал слабость. Неужели именно на это была направлена их работа? Неужели ради войны они принесли себя в жертву. Все, для того, чтобы возвысить один род над всеми? Он хотел сказать, что Лайбо умер ради мира между ними. Но годы тренировки взяли свое и он задал безобидный вопрос:
– А где сейчас эти новые дети?
– Ни один из маленьких братцев не попадет к нам, – объяснил Хьюман. Нам так много нужно успеть, научиться всему от вас и обучить братьев других домов. Мы не можем тренировать маленьких братцев. – Он замолчал, затем добавил с гордостью. – Половине этих детей отцом является Рутер, мой папа.
Мандачува важно кивнул.
– Жены с глубоким почтением впитывают все, чему вы учите нас. Они возлагают большие надежды на Говорящего от имени Мертвых. Но то, что ты сейчас сказал нам, очень плохая весть. Если фрамлинги ненавидят нас, что нам делать?
– Я не знаю, – ответил Майро. Его мозг лихорадочно обрабатывал только что полученную информацию. Три тысячи двести новых братьев. Взрыв перенаселенности. И Рутер каким-то образом отец половины из них. До сегодняшнего дня Майро рассматривал факт отцовства Рутера, как часть тотемной системы вероисповедания. Но увидев магические превращения дерева под пение свиноподобных, он засомневался в том, что раньше признавал, как невозможное.
Ну что из того, что наконец-то он узнал обо всем? Они не дадут ему составить отчет; он не сможет продолжить свою работу; он проведет на борту космического корабля четверть века, пока сможет передать кому-нибудь свои знания. Или вообще некому будет передавать.
– Не отчаивайся, – сказал Хьюман. – Вот увидишь – Говорящий от имени Мертвых сделает все как надо.
– Говорящий. Да, он сделает все отлично. Так же как он сделал для меня с Аундой. Моей сестрой.
– Королева Пчел говорит, он научит фрамлингов любить нас…
– Научит фрамлингов, – сказал Майро. – Ему нужно сделать это как можно быстрее. Уже слишком поздно спасать меня и Аунду. Нас арестуют и отправят на другую планету.
– К звездам? – с надеждой спросил Хьюман.
– Да, к звездам, для заключения в тюрьму! Для того, чтобы наказать за помощь вам. Это в двадцати двух годах пути отсюда. Они не позволят нам вернуться назад.
На мгновение свиноподобные задумались. Прекрасно, подумал Майро.
Пусть подумают, как им сможет помочь Говорящий. Я тоже безгранично доверял ему, но он не слишком много сделал для меня. Свиноподобные собрались в кучку.
Хьюман отделился от группы и подошел ближе к изгороди.
– Мы спрячем тебя.
– Они не найдут тебя в лесу, – сказал Мандачува.
– У них есть машины, которые отыщут меня по запаху, – сказал Майро.
– Ой. Но разве закон разрешит показать эти машины нам? – спросил Хьюман.
Майро покачал головой.
– Это не имеет значения. Калитка закрыта для меня. Я не могу пройти.
Свиноподобные переглянулись.
– Но у вас же растет капум прямо под ногами, – сказал Эрроу.
Майро тупо посмотрел на траву.
– Ну и что? – спросил он.
– Пожуй его, – сказал Хьюман.
– Зачем? – спросил Майро.
– Мы видели, как люди жуют траву, – сказал Лиф-итер. – Прошлой ночью на холме Говорящий и двое в рясах жевали капум.
– Мы видели много раз людей, жующих капум, – сказал Мандачува.
Их нетерпение раздражало.
– При чем здесь изгородь?
Свиноподобные снова переглянулись. Наконец Мандачува сорвал росток капума, положил в рот и начал жевать. Затем он сел на землю. Другие свиноподобные начали испытывать его, тыкая пальцами и ударяя ладонями.
Наконец, Хьюман со всей силы пнул его, а когда Мандачува не среагировал, они загалдели на языке Жен: «Готов… Пора… Готов».
Мандачува встал и подпрыгнул. Затем он разбежался и начал карабкаться на изгородь. Забравшись на вершину, он прыгнул и приземлился на четвереньки с той стороны, где стоял Майро.
Майро начал нервно подскакивать на ногах и отчаянно кричать, еще когда Мандачува был на вершине изгороди. Он обхватил голову руками и старался не смотреть. Когда он разжал руки и прекратил орать, Мандачува стоял рядом и отряхивался от грязи.
– Я не могу сделать этого, – сказал Майро. – Изгородь стимулирует нервные болевые точки всего тела. Нельзя перелезть через изгородь.
– Ох, – сказал Мандачува.
С другой стороны изгороди Хьюман бубнил:
– Он не знает, – повторял он. – Люди не знают.
– Анестетик, – сказал Майро. – Вы не чувствуете боли.
– Нет, – ответил Мандачува. – Я чувствую боль. Очень сильную боль.
Самую плохую боль в мире.
– Рутер говорит, перелезть через изгородь хуже, чем умереть, – сказал Хьюман. – Больно во всем теле.
– Но вам безразлична она, – сказал Майро.
– Как будто это происходит с другой твоей сущностью, – сказал Мандачува. – Боль касается животной плоти. Но твоя сознательная сущность свободна от нее. Он освобождает тебя от твоей сущности.
В памяти Майро всплыла деталь, на которую никто не обратил внимания, все были потрясены чудовищностью гибели Лайбо. Рот мертвого человека был заполнен капумом. Волокнами капума были заполнены рты мертвых свиней.
Анестезия. Смерть выглядела как героическая пытка, ее целью не было доставить боль. Они использовали анестезию. Они обезболивали.
– Давай, – сказал Мандачува. – Пожуй капум и пойдем с нами. Мы спрячем тебя.
– Аунда, – сказал Майро.
– А, я пойду приведу ее, – сказал Мандачува.
– Ты не знаешь, где она живет.
– Знаю, – ответил Мандачува.
– Мы лазали через изгородь много раз в этом году, – сказал Хьюман. Мы знаем, где живет каждый.
– Но никто ни разу не видел вас, – произнес Майро.
– Мы старались не показываться, – ответил Мандачува. – Хотя никто и не смотрел на нас.
Майро представил, как дюжины свиноподобных крадутся ночью по Милагру.
Их никто не видит. Только несколько людей могли бы заметить их по долгу ночной службы. Но свиноподобные очень малы, им ничего не стоит юркнуть в траву и раствориться в ней. Неудивительно, откуда они знают о металле и машинах, несмотря на законы, запрещающие знакомить их с техникой. Без сомнения, они видели шахты, шаттлодром, печи для обжига кирпича, фермеров, выращивающих амарант. Неудивительно, что они знали, о чем спрашивать нас.
Как глупо, что мы пытались отгородить их от нашей культуры. У них гораздо больше секретов от нас, чем нам удалось сохранить от них. Слишком много, чтобы удержалось наше культурное главенство.
Майро сорвал побег капума.
– Нет, – сказал Мандачува, отбирая росток. – Не бери корневую часть.
В корневой части нет ничего ценного. – Он выбросил сорванный Майро росток и сорвал новый росток, только верхушку, оставив не менее 10 см от основания. Затем он размял его и подал Майро. Майро начал жевать.
